О литейном мастере Александре Григорьеве, жившем за 300 лет до нас, историкам удалось собрать некоторые сведения. Это был человек необычной судьбы. В 17 лет он уже был опытным литейщиком. Поэтому колокольный литец Емельян Данилов и московские пушкари в Пушечном приказе "своими головами" поручились за него. И Александр был назначен колокольным литцом московского Пушечного двора. В 1655 г. юному мастеру, вернувшемуся в Москву из Новгорода Великого, куда он был послан "для колокольного же дела", поручили перелить треснувший Царь-колокол. Сейчас мы можем только строить догадки,
почему главный колокол страны доверили отливать юноше. Может быть, его считали очень талантливым. Может быть, в Москве после "морового поветрия 1654 г., унесшего за полгода около 150 тыс. человек, не было более опытного литца. А возможно, правы летописцы, сообщающие, что Александр сам вызвался отлить этот небывалый колокол.
Важно, что А. Григорьев с честью справился с этой задачей. Из колоколов, им отлитых, следует упомянуть еще два уникальных. Один из них, отлитый в 1677 г., принадлежал Симонову монастырю и имел, по общему мнению,
самый красивый звон из всех колоколов Москвы. Ранее, в 1667 г., был отлит колокол для Саввино-Сторожевского монастыря в Звенигороде. Он считался самым благозвучным колоколом России. Его ездили слушать Ф.И. Шаляпин и С.И. Танеев. Композитор С.Н. Василенко и московский звонарь К.К. Сараджев записали его звучание нотами. Колокол погиб в Великую Отечественную войну. Сейчас ученые по сохранившимся осколкам изучают сплав, из которого он был отлит, и пробуют реконструировать его звучание.
|
